Что и говорить, а Эрен просто не мог отказаться от своего рода сражения с Кирштайном. Драться они, конечно, не собирались — что-что, а получать по первое число от Ривая не слишком приятно, хотя, конечно, нельзя отрицать возможности, что они получат по заслугам и за такую небольшую вольность, но все-таки за драку можно огрести по-крупному. Чем же ещё лучше соревнование на УПМ какого-то пресловутого мордобоя? Да тем, что об этом может никто не узнать. После драки, конечно, останутся и синяки, и ссадины, и, возможно, даже шрамы. А так они решат свои дела чисто и безболезненно, может даже по-мужски. Впрочем, это все равно не значит, что они нарушают правила. Хотя, когда Йегер соглашался на это "состязание", у него из головы будто бы вылетели понятия "устав" и "дисциплина", которую так отчаянно пытался привить ему капрал на суде, что, очевидно, у него не получилось. Но какая к черту дисциплина, когда речь заходит о мужском достоинстве? Возможно, начальство поймет парней — молодые ребята в самом расцвете сил, охотники по своей природе и с непонятным женщинам стремлением быть сильнее, если не всех, то многих. Это не глупая детская перепалка, после которой один из участников определенно пойдет жаловаться к своей мамочке; это важное состязание, проигрыш в котором может стоить чести.

Честно говоря, Эрен не собирался себя пока что обременять мыслями о возможных последствиях организованного побега после отбоя, но на досуге он обязательно потом подумает об этом. Сейчас же стоит задуматься, а как, собственно, попасть на полигон для тренировок. Нет, за Йегером не вели такой уж строгий надзор — то ли у членов разведывательного отряда были дела поважнее, то ли ему в какой-то мере все-таки доверяли — ну а действительно, куда может уйти парень с такими непреодолимым желанием уничтожать титанов? Он, конечно, может притворяться, но это вряд ли — ума не хватит на такую потрясающую актерскую игру. Сам Йегер в это ни за что не поверит, конечно, но большинство, по всей видимости, именно так и думает.

И все-таки в коридоре могут оказаться дежурные или просто мимо проходящие члены разведывательного отряда. В таком деле парню, конечно, свидетели не были нужны, поэтому и стоило быть предельно осторожным. Кто знает, может, Кирштайн уже попался в лапы кого-нибудь из начальства. Это не так важно, ему всё равно нужно прийти к месту встречи. Эрен принялся одеваться, попутно продумывая план незаметной вылазки. Он уже решил, по каким коридорам пойдет, куда свернет, где будет предельно осторожен и так далее. Но что, если его поймают? Скорее всего, ему придется солгать. После соревнования парень, конечно, может рассказать всю правду, но только тогда, а, если он обо всём сообщит до этого, то никакого "отстаивания чести" не будет вовсе. Разве можно что-нибудь подобное допустить?

Закончив одеваться, Эрен осторожно вышел из подвала в коридор. Никто не караулил его и по штабу не разгуливал, так что можно пойти по выбранному пути, что Йегер и сделал. Благо, ему удалось добраться до выхода быстрее, чем он был замечен кем бы то ни было. Погода была, мягко говоря, отвратительной, однако Эрен не собирался говорить Жану, что стоит отменить сегодняшнее соревнование. Во-первых, он может решить, что Йегер струсил, а последний не может, чтобы Кирштайн допусти хотя бы мыть об этом. Во-вторых, холод и сырость можно вытерпеть; дождь был мелкий, ливня не предвидится, поэтому какого черта он должен отказываться от этого? Йегер направился к месту, где тренировался разведывательный отряд. С одним из деревьев парень заметил фигуру. Возможно, это и был Жан, хотя отсюда было неясно, кто это. Он рискнул все-таки подойти к нему, думая, что это, скорее всего, и есть его противник, ибо кто ещё может в такое время суток и в дождь просто стоять под деревом? Как он и думал, это был Кирштайн.

— Я бы так точно не поступил, — хмыкнул Эрен, с вызовом глядя на парня. — Ну что, начнем?

Если говорить более подробно, это произошло в полдень в конюшне. Как известно, у разведчика два способа передвижения: УПМ и лошадь. Во время вылазок за стены - преимущественно второе. С этим было сложнее, ведь лошадь должна привыкнуть к своему наезднику. Недавним кадетам приходилось навещать своих животинок, объезжать их. Жан представлял, что ему определят какого-нибудь красивого черного коня по кличке Гром, там, или Гефест. Увы и ах, от какой-то погибшей девчушки досталась ему лошадка по имени Апельсинка, чему он был несказанно рад. С этой непарнокопытной дамой отношения у Жана сразу не заладились. Кирштайн предполагал, как можно мадемуазель задобрить, ну, судя по ее кличке. К сожалению, об апельсинах он только краем уха слышал, пойти ограбить королевские продовольственные склады ради этой бессердечной кобылы не представлялось возможным. Мучился Жан с лошадью, нелепо зарабатывая россыпи синяков, до тех пор, пока в конюшню черт не принес Эрена Йегера. Картина привела этого ублюдка в восторг. Со всех сторон повалились шуточки про "лошадиную морду" и "ты не видишь, твоя девушка, Кирштайн, сегодня не в настроении". Испинывать лицо Эрена средь бела дня, когда в конюшню может зайти любой капитан, не представлялось возможным, началась ярая словесная перепалка. Перепалка трансформировалась в измерение разницы длин их мужских способностей и в итоге, как настоящий пацан, Кирштайн забил Йегеру стрелу. В том виде, в каком можно ее сейчас наблюдать.

- Начнем, - Жан расплылся в довольной улыбке. Пока Кирштайн поджидал момент, когда ребята в казарме заснут, он думал, в каком формате будет это соревнование происходить. По-хорошему на них с Эреном не должно было остаться каких-либо следов насилия, чтобы завтра утром никто об их потасовке не догадался. Поэтому соревнование в духе "кто первый достанет другого и порежет клинком слегонца" тут не сгодится. Искусно владеющий УПМ солдат - это солдат, который может развивать высокую скорость и использовать непрямолинейную траекторию движения, включая резкую смену направлений. Кирштайн блестяще с этим справлялся во время обучения, поэтому он и выбрал такой тип сладкой мести. Должен же кто-то вернуть Йегера с небес на землю, а то он, небось, себя со своей особенностью сверхчеловеком считает.

- Я предлагаю разбить весь процесс на две части, - Кирштайн снял с головы капюшон, чтобы было посвежее, и растрепал ерш волос, который тут же намок от дождя. - Первая часть - соревнование на скорость. Вторая - на ловкость. Из-за дождя будет сложнее, смотри не свались с дерева и не сверни себе шею, а то мне не хочется потом сидеть в карцере за убийство Надежды Человечества.
Жан кривился в усмешке, а последние слова были наполнены ядом и презрением. Он стал тут разглагольствовать только потому, что по сути сам это все затеял и, значит, организация висела на нем.
Кирштайн увидел большую ветку, которую мысленно окрестил стартовой, и уцепился поршневыми захватами за дерево. Пафосное сальто в воздухе, чтобы показать, что Йегер тут с профессионалами дело имеет, приземление. И, вот черт, скольжение. Падение. Перегруппировка. Взволнованное лицо Аримна. Что, простите?..

Произошло то, чего Жан всеми фибрами души своей желал Эрену. Он поскользнулся на мокрой ветке. Поскольку был достаточно ловок и умел, Кирштайн даже также пафосно приземлился, избежав позорной смерти. Как акробат, который нарочито показывает, что вот-вот помрет. Но.. Армин? Стоял перед ним. Какого черта он тут забыл. Арлерт был настолько мелок, что Жан заметил его только, когда тот оказался прямо под носом. Неужели Йегер с собой дружка притащил в группе поддержки. Придурок. А казалось, что вел себя достойно.

- Эй, Армин, тебе не кажется, что тебя тут быть не должно?! - Жан цыкнул на Арлерта, взял за его шкирку и стал устрашающе вглядываться в его лицо. Армин был хорошим пареньком, трепаться начальству он вряд ли будет, но его присутствие напрягало.

Отредактировано Jean Kirstein (2013-10-17 17:49:19)

Рядовой... Пардон, разведчик Армин Арлерт никогда еще не был так близок к провалу.
Более того, он не просто был к нему близок, но в этот провал еще и завалился.
Смешанные чувства - первая профессиональная неудача. Если и дальше так пойдет, из разведотряда Армина попрут. Как пить дать попрут.

Итак, его обнаружили. Его, Армина Арлерта. Его, кто так старался остаться незамеченным. Его, кто умел без единого звука натянуть на себя бондаж для УПМ. Его... кто стоял на пороге тайны, а тайну сию раскрыв, потерял бдительность и теперь обречен на смерть. Как мог он не предусмотреть такого поворота.
Армину захотелось крикнуть что-нибудь нелепое и взорваться на здоровенной банке с порохом, которую называют салютом. Взорваться и тысячей красных звездочек разлететься вокруг и заляпать всем плащи. Сердце стучало так быстро и так тяжело, как не стучал ни один двигатель на брошенных заводах внешних районов. Теперь ему, конечно, было известно, чем собрались заниматься Жан и Эрен вдвоем в темном лесу ночью втайне от всех (!), и за то, чтобы знать об очередном соревновании достоинственного сантиметража, он умирать вовсе не собирался. Хоть и был готов. И стоял как Жанна Д'Арк в ожидании своей участи: в глазах все отчаяние мира, рот приоткрыт. Захотелось упасть на колени прямо в прелую мокрую листву, чтобы испачкать светлые форменные брюки, потому что коленки тряслись как перед первым практическим занятием с УПМ.
А вот плакать не хотелось. Жанна Д'Арк тоже не плакала, когда ее сжигали на костре. Вот и Армин не станет.

Ну, вот. Теперь его побьют. Жан, схватившись за воротник плаща, даже постарался приподнять Армина над землей, как кошонка, но кошонок был слишком тяжел, хотя и силы Жана ему хватило, чтобы, стоя на цыпочках, вертеться и скрести по воротнику плаща пальцами, никак не попадая по застежкам.
Вообще-то, Жана Армин немного побаивался. Кого только ни побаивался Армин Арлерт. Один из сильнейших кадетов не стал исключением. Тем более, они с Эреном постоянно вели какую-то войнушку на изматывание. Укокошить друг друга им не позволяли амбиции и стремления обоих, а вот от возможности унизить оппонента ни один не отказывался.

- А я, а я... - лепетал Армин дрожащим голосом. Жан был настолько опасно близко к лицу, что Армин даже разговаривать разучился - настолько недоброжелательное выражение было у товарища из Троста. - Вроде как... В туалет... Кх-х-х...

Эрен, где же ты, ты ведь рядом был, Эрен!
Армин уже давно поставил перед собой цель - отучить себя надеяться на помощь Эрена и Микасы. Дружба дружбой, но ведь нечестно получается. Ребята всегда за тебя заступаются, говорил дед. А когда за них начнешь заступаться ты?
И все-таки в этот момент хотелось больше всех гордостей не задохнуться и не умереть.

Спаситель не заставил себя ждать, отцепил Жана от плаща ближнего его, спустив Армина с небес на землю.
Закололо в ногах. Тысячами миллиардов мелких иголочек в отекших от висения ногах. Армин для порядка прокашлялся и стал подпрыгивать на носочках, стараясь поскорее прогнать эти иголки, перетерпеть жуткие ощущения и вернуть конечности в норму.

- Никуда не вернусь. Один не вернусь точно! - уперся Армин. Когда дело доходило до таких вещей, касающихся дисциплины и ее нарушения, Армин становился главным занудой и ослом. - Я пошел вот за ним.
Он ткнул пальцем в Жана.
- Потому что тише надо одеваться. А то как боярыня в бусах бряк-бряк...
Кто такая боярыня, Армин не особенно представлял себе, но определенно где-то про это читал.
- С другой стороны... Вы ведь пришли сюда в секрете ото всех вдвоем не для того, чтобы... - Армин густо покраснел. Он чувствовал, каким неистовым огнем всех девяти адских кругов горит его лицо сейчас. - ...Чтобы убить друг друга?.. Ребята, если это так, то я вас обязан остановить. И драться я буду насмерть.

Последнее имело целью разрядить обстановку. Самоирония Армина, высказанная вслух, никогда еще не оставляла равнодушных в компании, в которой Армину выпадало очутиться. Все знали, что Армин слабак. До смешного слабак, что, в общем и целом, скорее плакать надо, нежели хихикать.
Но что уж поделать.

- Да ты даже не лошадь, а пони! - заорал в ответ Эрен, хватая Кирштайна за грудки. Еще одно движение...Нет, даже полдвижения - и комок из двух тел вперемешку с УПМ примял бы сырую землю, оставив случайные выбоины на деревьях и специальные между зубов. Звенящий, чуть дрогнувший голос испортил грядущий шедевр в жанре идиотской драки,  заставил парня разжать пальцы, выпустить ткань рубашки. Оставалось лишь исподлобья сверкать глазами, сменяя злобу на злорадство.

Армин - красавчик. Не то, чтобы Йегер был ценителем мужской красоты или подслушивал прощебеченные полушепотом мнения штабских дамочек в коридорах. Не то, чтобы дамочки считали Арлерта белокурым Аполлоном, спустившимся с Олимпа в эти трудные для человечества времена, однако остроты, ненавязчиво сорвавшиеся  с языка, резали самомнение лучше, чем лезвия - муляжи титанов на учениях. Кроме того, никому, кроме, наверное, самого Армина, непонятная "боярыня" звучала очень внушительно и, по мнению Эрена, оскорбительно. Откуда только в друге бралась такая храбрость, реализующая себя приливами-отливами, словно волны из книги о Внешнем Мире?

- Армин... - разведчик чуть повернул голову, скосив глаза, чтобы боковым зрением увидеть блондина и одновременно не терять из виду Кирштайна - кто знает, как взбрыкнется.
Арлерт менялся в лице, являл признаки внутренней борьбы и не собирался вовремя останавливаться. Порой самый мозговитый член бывшего 104-го отряда удивлял обратными гениальности заявлениями. Йегер даже не мог определить, что из сказанного звучит абсурднее: предположение о намеренном расчетливом убийстве или отчаянная уверенность развести их под домам, как нашкодивших в песочнице детей.

Взбрыкнулся. Эрен слишком отвлекся - позволил себе отвлечься - и получил удар острым плечом. Рванулся вперед нести возмездие, но опоздал.  С самого начала этой сомнительной затее он катастрофически не успевал, велся на провокацию, бессознательно подчинялся чужим правилам. Это раздражало, бесило, заставляло сотрясаться каждую клеточку тела, требуя выхода энергии. Сейчас все повторялось вновь: Жан впереди, он - позади, и полный невнятной решимости Арлерт. Зеленая ткань плаща взвилась вверх, нервно задергав на спине знамя. Поворот, как и все движения Эрена, вышел порывистым.
- Армин, какого дьявола?! Возвращайся в штаб или просто наблюдай, - голос почти сорвался на крик. Последнее предложение вышло урывками, равными промежуткам, с которым УПМ утягивает тело за собой. Вода попадала в рот, и капли сглатывались; Эрен довольно ловко лавировал между ветками, но какие-то мелкие все равно задевали, хлеща по лицу. Сорвался - наорал на Армина за то, что тот появился не вовремя, за то, что позволил Жану себя вести.

Русоволосая башка Кирштайна, магнит для тумаков, нашлась в темной листве. Правда, волосы не топорщились ершистой гривой, а были прилизаны дождем.  Йегер приземлился рядом. Ярость, смешанная с азартом, всколыхнулась с новой силой. Победить этого индюка и извиниться перед Армином - две маленькие цели между возвращением в подвал в Шиганшине и истреблением всех титанов. Щека горела от удара сука.
- Через лес, финиш на крыше главного штаба. Начали, ублюдок!
Выплюнув слова, не глядя на соперника, Йегер сжал ручники. Поршни стремительно понеслись вперед, исчезая в сгустившейся ночной тьме. На этот раз они сыграют по его правилам, не кирштайновским.
Мир вокруг смазывался с каждой секундой, затраченной на ускорение. Спина прогибалась, помогая удерживать баланс. Дождь зарядил с самоубийственной отчаянностью крупными каплями, скатывающимися за шиворот и холодящими кожу. На брюках не осталось чистого места, а ремни, казалось, трещали от каждого напряжения мышц. Вправо, влево, срезать по диагонали - кончик низкорослого деревца вылезла словно из ниоткуда. Вскрикнув, Эрен изо всех сил крутанулся, поведя тело вверх. Поменять положение поршней на соседних деревьях, сальто...Чуть-чуть, еще немного еще...Йегер прикусил губу - он почти ушел от столкновения, но немного не рассчитал, и край хвойной макушки задел лоб. Что капало на нос - дождь или теплая кровь из рассеченной брови, парень не разбирал. Зеленая тень с Крыльями Свободы на спине промчалась чуть ниже, и это было важнее.

Game Master: Одно неловкое движение, и упорство и самомнение Йегера были быстро наказаны - толстая ветка, в полумраке не замеченная, ударила ему в плечо, оставив даже не синяк, а рану, пусть не серьёзную, зато болезненную. Удар был внезапным и сильным, но не смертельным, и можно было даже подумать, что в сложившейся ситуации он и вовсе никак не отразится, но перегруппировка тоже отнимает время, пусть и совсем ничтожное.
Спор закончился в пользу Жана. Плечо саднило, болезненно горело, кровь яростно била в виски, время казалось медленным и неуклюжим - вот и все ощущения Йегера, которые он имел на конец.

Эрен, скотина неблагодарная. Неполноценным себя почувствовал. Распинаешься тут, стараешься, а у этого гормон заиграл. Жан же главное-таки стоял, несмотря на все заявления, ждал его и в итоге даже не успел заметить, как Йегер с места сорвался.
- Вот зараза, - только и успел прошипеть Кирштайн себе под нос, прежде чем начать эту сумасшедшую гонку. Наученный жестоким опытом, Жан уже понимал, как ему действовать, чтобы не свалиться на мокрой ветке. Все было предельно просто, он отлично чувствовал пространство, но, в то же время, условия состязания разжигали кровь. Кирштайн надрывался, он маневрировал максимально быстро, аккуратно избегая столкновений с деревьями и мастерски проделывая в воздухе далеко не самые заурядные финты. В какой-то момент он понял, что оставил Йегера позади. Тот шел по пятам, но все-таки на секунды отставал. Нельзя недооценивать своего противника, вполне возможно, Эрен еще вырвется на финише, поэтому Жан выкладывался по полной. Опьяненный спортивной злостью, разведчик чуть ли не зубами прорывал себе путь к победе.

В этой суматохе Жан услышал, как сзади кто-то вскрикнул. Наверно, бедолага Армин. На секунду Жану стало совестно, ведь если бы он был более внимателен, то Арлерта бы сюда не принесло. Хотя парень сам виноват, нехрен совать нос не в свои дела. Да и обо всем этом думать не было времени, нужно все силы вкладывать в победу, Жан даже не обернулся. В этот раз никакому Эрену не удастся его обогнать, пространственное маневрирование - его конек. Хоть в чем-то он должен быть лучше, никому это преимущество Жан отдавать не собирался.

Тут Кирштайн на интуитивном уровне понял, что тренировочный полигон вот-вот закончится. А значит, надо подобраться к вершинке дерева, чтобы оттуда спланировать на крышу штаба. Зацепка поршневыми захватами, пафосный кувырок в воздухе для смены направления. Уже открылся взор на штаб, и сердце радостно забилось, когда Жан увидел, что, кажется, лидирует. Скорей, главное сейчас не сплоховать. Приземление - самая тяжелая часть. Поршневыми захватами в здание. Правильная группировка для падения, пара мгновений - уже кубарем по крыше. А в конце - Жан вскочил, выпрямил спину и выставил руки в стороны, осталось только поклониться и собрать овации.

Да! Выкусите, Эрен, Армин! Он пришел первым. Он победил. Нет, правда, П-О-Б-Е-Д-И-Л. Наконец ему удалось взять реванш, а-то раньше только пыль с ботинок Йегера и нюхал, как бы стыдно ни приходилось в этом признаваться. Можно будет утром за завтраком втихую похвалиться Микасе, мол, вот они, два честных парня, в тайне от всех соревнование затеяли, никто даже не заметил, все было слишком хорошо спланировано, и в итоге именно Жан Кирштайн оказался лучшим. Может быть, она начнет как-нибудь по-другому на него смотреть. Хотя бы с уважением. Хотя бы вообще будет смотреть... Жан счастливо улыбался, как мальчишка, которого только что похвалил суровый отец. Все было хорошо. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Прохлаждаться долго не пришлось, как и испытывать триумф победителя, из веток показалась знакомая рожа, а за ней и не менее знакомая туша. Исцарапанная, со следами крови на башке, а в глазах - привычный блеск психически нездорового человека. Жан даже сам не замечает, как его начинает трясти от злости. Этот ублюдок опять подгадил. Смог отравить всю радость победы, от которой не осталось и следа. Оговорено же было - выйти чистыми, как младенцы. Чтобы никто не узнал об их конкурсе талантов. О, да. Теперь им влетит, влетит по-крупному, а еще больше влетит ему, простому рядовому Кирштайну, чья жизнь гроша не стоит и который надеждой человечества не является. 

- Йегер, блядина, у тебя глаза на заднице?! - в казармах легиона разведки уж точно все проснулись, говорить на крыше штаба громким нешепотом - непозволительная роскошь. Приземлившегося Эрена Жан, брызжа слюной, взял за грудки и стал трясти. - Тебя, мать твою, приводом не учили пользоваться? Не умеешь - не берись! Давай я тебе еще пропишу, мазохист хренов, все равно уже товарный вид потерял!

Благо на нем как на псине зарасти должно. Хотя, если быть совсем откровенным, бить Кирштайн никого не собирался. Каждый лишний фингал Йегера - новая строчка в личном деле. Никакой жалости к идиотам. Аминь.

И вроде бы поводов для бессонницы не было. Ужин был если не обильным, то вполне питательным, одеяло – тёплым, никто не шумел, не храпел и не всхлипывал во сне, как иногда бывало, даже Саша ничего не жевала, чавкая сквозь темноту. Все обитательницы женской казармы отрубились в момент после того, как погасили свет, и наверняка видели уже десятый сон, а вот к Микасе даже первый никак не приходил. Она ворочалась, как могла, то на правый бок, то на левый, то на живот, то подушкой голову укрывала – никак. Она считала овец, собак, гигантов – никак. Она пыталась успокаиваться, представляя, что находится в осеннем лесу, где так уютно пахнет костром – тоже никак. Самое интересное, что даже мысли не мешали Акерман спать. Мысль у неё была только одна – как бы скорее заснуть, чтобы завтра быть готовой к бою, а не в состоянии картошки. Но, увы – сон упорно не хотел приходить, даже глаза отказывались закрываться. В итоге Микаса сдалась, коротко вздохнув и переключив внимание на соседок, надеясь, что вид их умиротворённых сопящих физиономий поможет и ей самой наконец последовать их примеру и заснуть. Вот Имир на постели в позе морской звезды, сбросила одеяло, начинает всхрапывать, но пока что тихо, не мешает. Вот Криста свернулась калачиком под одеялом, только белобрысые волосы видны. Вон там спит Саша, в руке у неё булочка, стибренная с ужина и так и не доеденная, ибо разведчицу сморил сон. Улыбка у Браус самая довольная, которая может быть, наверняка, ей снятся родные места. Хотя, скорее всего, мясо или картошка.

Микаса положила руки под голову и перевела взгляд на потолок, слушая, как по нему барабанят капли дождя. Где-то она слышала, что шум дождевых капель усыпляет. Ага, щас. Ничего подобного. Дождь как будто лупил в барабан, становясь всё сильнее и сильнее, а значит, на утреннем построении будет не только сонливо, но ещё сыро и погано. Отличная ночка выдалась.

Часов в казарме не было, видимо, никто не посчитал нужным, чтобы солдаты знали, который час. Приказ встать – вставай и иди, тебя всё равно не спрашивают. Однако Микаса смутно догадывалась, что сейчас примерно за полночь.

Подумать бы о чём-то приятном. Как-то во время ужина Криста сказала, что каждая девушка мечтает встретить прекрасного принца. Микаса тогда посмеялась, а сейчас задумалась, пытаясь представить себе эдакого героя на белом коне, который мог помочь ей заснуть. Конь в мечтах нарисовался сразу, красивый, белый, грациозный, с длинной гривой и алым седлом. А вот принц – никак.

Как-то девчонки подшучивали над тем, что Микаса влюблена в Эрена. Парочка злобных взглядов лучшего кадета отучили их говорить на эту тему. Даже сейчас, вспомнив об этом, Акерман захотелось фыркнуть. Дуры. Эрен – брат, они выросли вместе, и она даже не могла представить никакой романтики по отношению к нему.

Кстати, об Эрене. Он давно уже сидел в подвале под надзором капрала Леви, и Микасу это волновало. Она искренне надеялась, что там с братом обходятся вежливо, ну или хотя бы не бьют слишком больно, хотя бы не по голове. Если же его там покалечат – Акерман придушит даже самого капрала, она была уверена в этом, несмотря на разницу в силе.

А, вот что ещё помогает. Прогулка. Стоит вдохнуть свежего воздуха, и ей может захотеться спать. Микаса села, свесив ноги с постели, и нашарила руками сапоги. Она не раздевалась перед сном, расстёгивая лишь некоторые ремешки, вопрос был не только в лени, но и в том, что так теплее. Поправив шарф на шее так, чтобы он закрывал подбородок, рядовой Акерман покинула казарму, отчаянно стараясь не скрипеть половицами.

Дождливая ночь встретила её сыростью и ветром в лицо, который сон совсем не нагонял, а как раз наоборот – получив в нос каплей, Микаса окончательно проснулась, и ощутила явное раздражение. Фыркнув, она прошла пару шагов по двору, уже жалея, что вообще вылезла на свет божий. И тут разведчица услышала голоса. Совершенно точно, кто-то недалеко от неё о чём-то разговаривал, причём на повышенных тонах. Микаса вся превратилась в слух, и ей показалось, что она слышит голос Эрена. Конечно, это могли быть глюки от тоски по брату, но нет, она послушала ещё немного – точно, Эрен. А потом Микаса услышала свист поршней в приводе и разобрала голос Жана. Эрен и Жан, значит. В лесу. Ну уж точно не на свидание пришли.

Микаса знала, что у брата с Жаном вечно какие-то споры, что они вечно что-то делят. Что они делят – она не подозревала. Но если Эрен и Кирштайн вместе в лесу, то они точно не грибы собирают. Наверняка, у них что-то вроде дуэли! Ну всё. Сейчас она их обоих найдёт и так вмажет! Обоим вмажет, не взирая на личности.

Отбежав от казармы к дереву, Акерман выпустила трос из привода в ствол, взлетая в воздух. Следуя на голоса, она маневрировала между ветвей, которые беспощадно хлестали мокрыми листьями по лицу, царапая щёки, но более сильных увечий не наносили, вызывая лишь раздражение. Микасу гнал не гнев, а трезвый расчёт, так что от толстых сучьев она уворачивалась с лёгкостью. Ну, а потом услышала, как Жан что-то орёт. Прибавив газу, Акерман вылетела из леса и увидела перед собой крышу  казармы, где находилось начальство. Ой, попали…

Но более волновало её не расположение казармы, а те, кто там располагался. А именно, Жан и Эрен, которые явно собирались драться. Наивные!

Эффектно приземлившись на крышу, Микаса подошла к брату и, поймав его за шкирку, дёрнула в сторону от Жана, а потом повернулась к последнему и с чувством врезала ему по шее. Потом настала очередь Эрена, которому достался внушительный тычок в спину, обещавший оставить после себя синяк.
- Придурки! – выплюнула Микаса, - не могли как-то иначе достоинствами помериться?! Жан, это была твоя идея, чёрт тебя побери?! А ты тоже хорош, Эрен! Не время сейчас для этого! А ещё надежда человечества, называется! Разведчики, блин! Ещё раз такое увижу – обоих прибью!
Она сцепила зубы, гневно сопя. В голове не укладывалось – как можно быть такими безответственными?!

Отредактировано Mikasa Ackerman (2013-11-10 20:06:09)

Жан держался, держался из последних сил. Было сложно. Просто поразительно, как сильно кто-то с упорством барана может вожделеть своего избиения, будучи уже до того изрядно потрепанным. Эрен мало того, что гордый обладатель суицидального синдрома, так еще от увечий кайф ловит. В том, что Йегер - мелкий мазохист, уже сомнений не оставалось. Хренов провокатор мерзко лыбился, от чего все нутро Кирштайна кипело. Эрен все-таки вырвался, оставив свой плащ в распоряжении неприятеля.

- Нахрен иди! - громко рявкнул Жан. Так как уже было невозможно держать себя в руках, он с чувством кинул тряпку на поверхность крыши, встал в боевую стойку и готовился подарить Эрену прямой левой. Но на левую навис внезапно нарисовавшийся Армин, появления которого в порыве страсти Кирштайн даже не заметил. Арлерт что-то испуганно лепетал, пытаясь спасти Йегера от жестокой расправы. Кирштайн бы с легкостью его с себя спихнул, если бы очень захотел, но это было бы больно, а он не хотел, чтобы кто-нибудь кроме Эрена сейчас страдал.

-Армин, отцепись от меня! - Жан пытался стряхнуть Армина со своей руки, как вцепившегося когтями надоедливого котенка, и дурниной орал на него. - Мир жесток, человечество безнадежно, дай мне убить этого ублюдка!

Потом, как по закону подлости, на крышу спланировала Микаса, у Жана сами руки опустились. О. Ему сегодня очень везет. Что она тут делает. Может, весь сто четвертый прям сейчас соберется, и вместе вечеринку устроим, ребята? Жан всегда был рад видеть Микасу по понятной причине, но сейчас он мечтал провалиться сквозь землю, чтобы там скоротать свои дни в тотальном одиночестве. Все пошло не так, как он хотел. Да, эти соревнования - его идея. Но кто ж знал, что придурок Эрен может быть настолько неуклюж. Теперь путь к сердцу Микасы станет еще более тернист, она долго Жана не простит. Мадемуазель была разъярена как дикий зверь. Редко приходилось видеть Акерман в подобном состоянии. Она злится, потому что Эрен поранился - это Жан прекрасно понимал. За его кирштайновскую шкуру никто бы так никогда волноваться не стал. Где-то в животе заныло от обиды и ревности, врезать по физиономии Йегера захотелось еще пуще. Но нелегкая женская ручка вдарила по шее, и Жан согнулся пополам от боли, не успев ничего предпринять. Аж на глаза слезы навернулись. Угораздило же влюбиться в самого сильного кадета их корпуса, которая, по словам начальства, чуть ли не армии солдат стоит.

-Прости, Микаса... - жалко прокряхтел Жан в скрюченном состоянии. Можно бы было долго издеваться над Эреном по поводу того, что ему сестренка до сих пор сопли подтирает, а сейчас главное лишних тумаков не отхватить. С Микасой шутки плохи, она, наверно, и убить может, если посчитает, что ты как-то опасен для её дорогого братца. Хотя, в принципе, смерть от руки любимого человека - не такой уж и плохой исход. Лучше, чем быть съеденным титаном.

Несмотря на все страдания, Микаса и Армин остудили голову Жана. Эрена теперь хотелось просто игнорировать, почему этот ублюдок всегда портит жизнь?..

- Армин дело говорит. Сейчас весь разведкорпус тут будет, - солдат выпрямился и смотрел куда-то в сторону, потирая больную шею.

Микаса негодовала. Не только потому, что пострадал Эрен – хотя, конечно, и поэтому тоже, её всегда крайне волновали любые травмы брата, несмотря на то, что эти травмы она могла нанести и лично. Любовь к брату не мешала ей иногда его поколачивать, ему же, собственно, и на благо. А то вечно ведь влезет куда-то, не спросясь разрешения. А ей было бы спокойнее, если бы тот хоть иногда сообщал о своих действиях, желательно заранее, и в письменном виде.

Она выдохнула, отпуская воротник Эрена, и только сейчас заметила Армина, которого как-то пропустила в пылу гнева. Армин лихорадочно проверял своё УПМ. Как обычно, друг мыслил трезво и правильно даже в самой опасной ситуации, и выдал единственно верное решение – валить отсюда, да подальше и побыстрей. Микаса с ним согласилась – не хватало ещё, чтобы у Эрена появились неприятности из-за этого дурацкого соревнования. Да и остальным она зла не желала. Так что, как только от Арлерта поступило предложение хватать брата в охапку и уносить подальше, Микаса сделала шаг к нему, но Эрен успел увернуться, да ещё и заорать, что это, мол, не её дело. На подобные заявления Акерман реагировать уже научилась, избрав линию поведения заботливого родителя, который слушает всё, что на него орёт дитё, а потом делает так, как считает нужным. Эрен давно дал понять Микасе, что её забота ему даром не сдалась, однако во многих случаях забота сестры его выручала. Так что Акерман загадочно промолчала, только злобно сверкнув глазами в сторону Эрена, мол, потом поговорим. Всё равно она будет ему голову бинтовать, а там успеет и мозги попромывать на тему того, чтобы не лез в неприятности до тех пор, пока не вылезет из самой главной, а точнее, из подвала разведкорпуса под началом того самого противного коротышки. То есть, конечно, капрала Ривая. Впрочем, мысленно Микаса именовала капрала не очень лестно, до сих пор не простив ему инцидент в зале суда, пусть этот ход и спас Эрена.

Что-то забормотал Жан, но Акерман не среагировала, потому что брат ускользнул из её на миг ослабевшей хватки и пошёл помогать Армину, а потом сразу же увернулся от пытавшейся схватить его Микасы, и решил возвращаться в казарму. Ну ладно, пусть сам. А она будет рядом – страховать, если что.

- Эрен прав, - коротко выговорила Микаса, обернувшись к остальным, - Жан, забери плащ, Армин, вперёд.

Сказав сию краткую речь, Микаса в свою очередь активировала поршни и выпустила в дерево, соседнее с тем, в которое вцепился Эрен. Только вот, пока брат разглагольствовал, она действовала – и взлетела в воздух, попутно таки цепляя Йегера за шкирку и планируя по направлению к казармам, стараясь вести себя как можно тише. Пролетев к следующему дереву, которое отделяло их от пункта назначения, она вцепилась поршнями в дерево, отпуская шиворот Эрена и оглядываясь на Жана и Армина, беспокоясь за судьбу последнего. Жан-то свалит по-любому, он лучший в пространственном маневрировании, а вот Армина лучше было подстраховать. Хотя, если бы он попался начальству, то как-то бы отболтался, но тем не менее.

До следующей вылазки оставалось все меньше времени, капрал заметно нервничал, кофе безбожно заканчивался. С какой бы стороны Ривай не смотрел на, казалось бы, простенький и со вкусом план, риск подкрадывался отовсюду. Да, Егера будут сопровождать самые лучшие бойцы легиона, элита, которой нет равных как внутри стен, так и за ее пределами, но мальчишка непредсказуем. Он несдержан, импульсивен и до чертовой бабушки наивен, полагая, что в одиночку сможет одолеть гигантов и спасти товарищей. Бестолковая «надежда человечества» по какой-то своей, не совсем ясной капралу, логике считает, что одолеть титанов просто. И почему? Потому что он, мать его, особенный! Надо ему в ближайшее время напомнить, что он далеко не один такой исключительный, вон они – чудеса из чудес, за стеной сотнями шатаются и ревут от отчаяния, что не могут подобраться ближе.
Ривай скрещивает длинные пальцы и упирается в них подбородком, с тоской созерцая холодную мутную жижу – все, что осталось от кофе. Вальяжно перелистывая указательным пальцем чертежи, любезно предоставленные командором для изучения и внесения корректировок, капрал делает предположение, что у него, вероятно, слуховые галлюцинации на почве бессонницы и переутомления. Мужчина неохотно поднимается с места и, подойдя к окну, одергивает штору. Едва различимый в темноте блеск, очередной короткий крик и фальшивая тишина, напряженная, вот-вот готовая разнестись на множество звуков. Такая тишина знакома Риваю настолько, что он не сомневается – схожесть тоже фальшивая. Никто не услышит топота ног гигантов, никто не умрет, по крайней мере, не сейчас.
Поморщившись, словно от зубной боли, капрал ослабляет хватку белоснежного воротника и неохотно задергивает штору обратно. Он почти уверен в свои догадках, и они его совершенно не удовлетворяют.
"Своевольные крысята", - из коридоров уже доносится шорох, перешептывания, а дверьми хлопают так, будто решили сорвать их с петель. Ривай неторопливо выходит из кабинета, немного путаясь в тросах и куртке – он хоть и всемогущий капрал разведовательного отряда, но, представьте себе, тоже насморком болеет.
Стоит начищенному до блеска носку сапога показаться из-за двери, стоит тяжелому каблуку с громким стуком соприкоснуться с поверхностью пола, как в коридоре не остается ни души. Эта ночная вылазка никому не сойдет с рук, особенно тем, кто в данный момент находится вне собственных спален. В каком направлении скрылись нарушители покоя Ривай видел прекрасно, поэтому сейчас ему оставалось лишь поймать наглецов с поличным и рассказать им, что значит нарушать общественный порядок. Желательно, с наглядными примерами.
«Вряд ли это шпионы, в ином случае мне просто жаль вражескую сторону», - неуклюжих, привлекших к себе внимание не только высших воинских чинов, но и перебудивших ко всем чертям всю казарму лазутчиков остается только пожалеть. Грациозно приземлившись на одну из веток повыше, капрал с отвращением поправляет промокший насквозь манжет рубашки и на приличной скорости спрыгивает вниз, покрепче уцепившись тросом за дерево.
Появление капрала – как гром среди ясного неба. Он неожиданно и почти бесшумно предстает перед провинившейся четверкой рядовых солдат, решивших устроить прогулку под затянутой тучами луной.
- Развлекаетесь? – Ривай нисколько не удивлен, застав «на месте преступления» именно этих молодых людей. Даже больше, было бы поразительно, не окажись здесь по крайней мере Йегера. – Вы, наверное, полагаете, что мы здесь в игры играем, я прав? – в голосе капрала слышатся нервные нотки, и они не предвещают ничего хорошего. Абсолютно. Непроницаемый взгляд скользит по каждому из присутствующих, и его обладатель еще больше темнеет в лице. Скулы новобранцев расцарапаны, одежда в нескольких местах порвана, да и выглядят они в лучшем случае измотанными. – По вашему, тратить силы на нарушение правил гораздо продуктивнее, нежели направлять их на борьбу с титанами, например? – голос Ривая спокоен, он говорит негромко, но гортанно, отчетливо, впечатывая каждое слово в неокрепшие, прости господи, умы. – Разведотряду нахрен не нужна кучка малышни, которая пренебрежительно относится к дисциплине, касающейся, между прочим, всех, - акцент на последнее слово.
Только в моменты гнева и нервного напряжения капрал говорит много. Сопляки вздумали обдурить каждого, решили, что им удастся сделать это без каких-либо проблем, возомнили себя лучше, хитрее.
- С глаз моих, - Ривай поглаживает рукоять меча, висящего у него на поясе – старые привычки оказались сильнее, можно ведь было и не брать с собой холодное оружие на борьбу с хулиганьем. – Завтра перед утренним построением чтобы были в кабинете у командора Эрвина, пусть сам решает, что с вами делать.
У капрала еще столько работы, которую он мог бы закончить, вместо того, чтобы нянькаться с нашкодившими детишками, которых теперь и солдатами язык не поворачивается назвать.
И как здесь не станешь нервным?